Завет.ru - православный информационно-просветительский проект
| главная | библиотека | родителям | сомневающемуся | новоначальному | вопросы | заметки | общество |

  • в начало
  • раздел "крохотки"
  • повести и рассказы
  • православная лит-ра
  • РАССКАЗЫ МАРИНЫ КРАВЦОВОЙ

    [ | | ]


    ДЕНЬ ТАТЬЯНЫ

    Нервно куря сигарету за сигаретой, Анатолий смотрел на большое фото юной женщины, милое лицо которой освещалось нежной улыбкой и вспоминал. Вспоминал, как еще совсем недавно жило в нем счастье, называемое человеческой любовью, которое теперь ушло, сгинуло... Где искать?

    Жил он один в двухкомнатной квартире. Теперь она стала мертвой и пустой. Горько...

    Любовь его звали Татьяной. Изящная брюнетка, не слишком-то красивая, но с огромными светло-карими глазищами, в которых он, смеясь, искал свое отражение, как в крошечных зеркалах.

    Танька, где ты? Вечер сгущался тьмой, Танино изображение расплывалось. Анатолий не мог сказать, сколько он просидел вот так, за столом перед пепельницей и драгоценным фото, сколько еще может просидеть. Только потемневшее небо за окном еще не давало уйти ощущению реальности.

    Мысли расплывались, как во сне. Вспомнилось почему-то, что Танькой звали и младшую сестру его прабабушки. Он когда-то рассматривал старое фото из семейного архива. Тонюсенькая девчонка с толстенной косой, так же, как и его Танька, некрасивая, но "с изюминкой". Его прабабка, ставшая женой красноармейца, пережила революцию, а ее сестра Татьяна - нет. Когда деревню заняли красные, и резвый комиссар, будущий генерал чекист-кэгебист, позарился на миловидную девчонку, Таня стала умолять пощадить ее "ради Христа". А это имя вызвало только смех, смешанный с яростью, и матерщину. Эта девочка, Таня, умерла, но от Христа не отреклась... Так рассказывала бабушка, а ей рассказывала прабабушка. Бабушка недоумевала, откуда у хрупкой девчонки взялась такая сила...

    Анатолий всегда считал себя неверующим, но Церковь уважал. Помолиться же ему никогда не приходило в голову. Но сейчас что-то менялось... Общность имен что-то подсказывала, к чему-то призывала... Он не мог понять.

    Анатолий не заметил, как заснул за столом. Ему снилось что-то тяжкое и смутное. Как будто он расстреливал из пистолета мучителей той Таньки, из прошлого... И постоянно в эти видения вплывало лицо его потерянной Татьяны, перед которой, - он чувствовал, - он был в чем-то сильно виноват.

    Разбудил Анатолия телефонный звонок. Позвонил старый приятель. Анатолий обрадовался, услышав хорошо знакомый голос. Но чувство вины и стыда, оставшееся после сна, все равно не отпускало.

    - Мой-то завтра пировать будет, - сказал про своего великовозрастного сына, болтая после выяснения проблем, приятель, который был намного старше Анатолия. - У них же эмгэушникоув, завтра главный праздник, Татьянин день.

    Татьянин день... Опять Татьяна!

    Татьянин день, говорила ему его Таня, это церковный праздник, Татьяна - это святая, чье имя носит храм МГУ. И ее, Танина, святая... После разговора Анатолий зажег в комнате свет, достал с полки небольшую, но толстенькую книгу, купленную из простого любопытства. Это были краткие жития святых. Нашел там мученицу Татьяну...

    - Ну и ну! Женщины, ну вы даете! - в изумлении покачал головой Анатолий и закрыл книгу. В истинности прочитанного он ни на минуту не усомнился. Только вновь задал себе вопрос: что же это за Сила?..

    Он поставил книгу на полку и стал вслушиваться в надвигающуюся ночь. Он не любил тишину. А ведь мог бы сейчас звучать здесь негромкий смех Татьянки... И... смех или плач их ребенка.

    Собственно, с того вечера, когда он настоял, чтобы Татьяна сделала аборт, он и не видел ее. Тогда она вытирала частые слезы, но не возражала. А он, донельзя возбужденный, размахивая руками, доказывал:

    - Мы же уже все решили! Поженимся через год, когда ты закончишь институт, а я защищусь. И тогда будешь рожать. А сейчас...

    Тогда она ушла покорная, совершенно согласная со всем. А потом исчезла. Он звонил, искал ее по больницам, потом по моргам, по десять раз на дню стоял перед закрытой дверью ее маленькой квартирки, в отчаянии по полчаса нажимая на звонок. Не было ее ни в больницах, ни в моргах... Он пришел подать заявление в милицию, но над ним только посмеялись. Но когда в очередной раз он давил несчастный звонок в Таниной квартире, за спиной у него зашуршала медленно раскрываемая дверь и седая голова Таниной соседки показалась в проеме.

    - Че, не открывает? Не вернулась, знать...

    Анатолий круто развернулся. "Как же мне это в голову не приходило! Расспросить соседей..."

    - Где она?

    - А я почем знаю, - бабка даже слегка возмущенно пожала плечами. - Как ушла с большим чемоданом, - я в окно видела, - так и не была.

    Анатолий ушел, даже не поблагодарив. Он был просто убит.

    ...Он еще раз прокручивал все это в голове бессонной ночью, тысячу раз спрашивая себя: "Почему?" Утром встал в шесть утра и пошел бродить по утренней Москве, просто так, без цели... Когда он проходил через подземный переход, над головой, сверху, с земли... - да нет, не с земли даже, а скорее с неба... Ему показалось, что никогда он еще не слышал таких изумительных звуков! Звуки, источника которых не было видно, тихой, но сильной волной смывали с него все нервно-наносное и горькое, вливали непонятное успокоение и делились своей силой...

    Он вышел на улицу. В нескольких шагах от подземного перехода храм звал на раннюю литургию колокольным звоном, вызывая ощущение праздника. Перед храмом смывалась будничная серость окружающего.

    Анатолий видел много храмов, но никогда ни один не затрагивал его души, в лучшем случае производил впечатление красотой архитектуры. А этот вдруг не просто впечатлил его - притянул с удивительной силой. Анатолий вошел внутрь. Прихожан было очень мало на ранней службе. Анатолий, встав у двери, стал вслушиваться в то, что доносилось до его слуха с клироса. Ему стало легче на душе. Оглядевшись, увидел, что почти все малочисленные богомольцы покупают свечи, несут их в центр храма и ставят у большой иконы.

    - Что это за икона? - полюбопытствовал Анатолий у пожилой женщины.

    - Татьяна-мученица! - женщина перекрестилась. - Сегодня праздник ее.

    - Татьянин день!

    И Анатолий понял вдруг, что за неведомая сила потянула его сегодня в храм. Эта сила уже жила в нем, это была уже его сила, хотя и извне данная... Он жаждал веры, жаждал чуда. Он хотел вернуть свою Татьяну. И поняв это, Анатолий купил свечу и подошел к той, главной, Татьяне, святой мученице, о которой читал вчера, чья праздничная икона была сегодня в центре храма. Подошел и попросил о чуде...

    ***

    Время шло, а он все ждал. И, как ни странно, со временем не отчаяние его настигало, а крепла уверенность, что будет чудо! Иногда он заходил в храм, стоял там некоторое время, но ничего уже не просил. Он просто уверенно, терпеливо ждал... В один из замечательных августовских дней Анатолий получил приглашение на день рождения приятеля, жившего в другом городе. Ехать нужно было полдня, на двух электричках. Приятель продиктовал Анатолию расписание, и тот в положенный час отправился на вокзал.

    Электрички почему-то всегда приводили Анатолия в раздражение. Особенно в такие чудесные летние дни ему казалось ужасным заключать себя в душное пространство вагона. А нынче электричка тащилась нестерпимо медленно, что привело Анатолия в еще большее нервное озлобление. И вдруг на полпути поезд вообще остановился. И стоял... пятьдесят восемь минут. Нетерпение Анатолия достигло предела. Но когда он понял, что электричка, на которую он должен был пересесть на конечной станции, чтобы отправиться дальше - уже ушла, вдруг успокоился.

    Конечная станция была тихой, провинциальной. Скромный вокзал маленького городка... У Анатолия был выбор - отправиться домой или ждать следующего поезда, который подойдет через два с половиной часа, и доставит его к приятелю только под вечер. Пораздумав, решил запастись терпением, выпить пива, купить газету и ждать. Погода была чудесная, станция маленького городка не действовала на нервы, много зелени вокруг и вообще... Хочется все-таки встретится с другом.

    К платформе прилепился крошечный продуктовый магазинчик, туда-то Анатолий и направился за пивом. В магазине почти никого не было, поэтому Анатолий сразу же обратил внимание на женщину с ребенком, расплачивающуюся с продавщицей. Он вздрогнул, а когда женщина обернулась к нему, вскрикнул и кинулся к ней.

    - Танька! - восклицал он, покрывая ее лицо поцелуями на глазах у изумленной продавщицы, с умилением взирающей на всамделишную сцену из сериала.

    - Танюшка, глупенькая, куда же ты девалась от меня, куда сбежала? Это... этот малыш... наш? Надо же так встретиться! Танька, ну не молчи! Ты знаешь, что эта встреча - чудо? Ведь я молился об этом...

    Объяснялись они уже в доме Таниной тетки, где она жила все это время. Сына Андрюшку Таня отправила погулять, и едва мальчик вышел, расплакалась. Анатолий опустился на колени возле дивана, на котором она сидела, сжал ее руки в своих.

    - Танюшка-дурочка! Ведь я тебя люблю! Как же ты могла?

    - Ты не хотел моего ребенка, - сквозь слезы выдавила Таня. - И я... я уехала...

    - А ты знаешь, как я потом ругал себя за это!

    - Правда?!

    - Конечно! А какой мальчуган! Ну... расскажи мне все. А я расскажу тебе потом, как твоя святая Татьяна помогла мне встретиться с тобой.

    И Таня ему улыбнулась сквозь слезы той трогательно-нежной улыбкой, которую он всегда так любил...

    ***

    ...На следующий день, после того, как Анатолий вырвал у нее согласие на аборт, Таня пошла на день рождения к подруге. Все веселились, отпускали шутки, пили и болтали без меры, а Тане было тошно. Она жалела, что пришла. Когда начались танцы, Татьяна незаметно выскользнула на кухню. Невольные слезы застилали ей глаза, на душе было тяжко до омерзения. Это состояние нахлынуло на нее как-то вдруг, но, в сущности, в душе ее сейчас с огромной силой прорвалось все упорно сдерживаемое, спрятанное, подавляемое...

    На кухне кто-то был. Татьяна ощутила острую досаду и на минуту застыла в дверях. Но женщина, курившая на кухне перед открытым окном, приятельски кивнула ей.

    - Садись! Натанцевалась?

    - Я и не танцевала.

    - Чего так?

    - Не хочется.

    Помолчали.

    - Меня Любкой зовут, - сказала женщина, стряхивая пепел. - Ну ты чего такая надутая? Кажись, реветь хочешь?

    - Хочу, - сказала Татьяна, и губы ее дрогнули.

    - Кто из компании обидел, что ли?

    - Да нет... Я пойду, ты куришь, а я беременная. Впрочем, - Таня жутковато усмехнулась, - теперь это все равно...

    - Чего все равно-то? - прикрикнула Люба. Она была груба, но резкость ее не обижала Татьяну. - Чего? Чиститься, что ли, собралась?

    - Собралась, - прошептала Таня, обиженно поджав губы. Ей стало горько, что кто-то вот так резко врывается в ее самое сокровенное. Ей захотелось крикнуть: "Да что ты можешь понять?!" Но Любка, стряхнув в очередной раз пепел, вдруг быстро погасила папиросу, повернулась к Тане, и, глядя ей прямо в лицо, произнесла четко, как приговор:

    - Дура!

    - Что? - пролепетала Татьяна.

    - Дура, говорю... Все мы, бабы, - несусветные дуры...

    Ее глаза вдруг странно заблестели, она часто заморгала и взглянула на Таню почти свирепо...

    - Мне бы забеременеть - я бы все на свете отдала! А у тебя есть, в тебе... а ты...

    Она отвернулась, потому что тушь потекла у нее по щекам. Любка порылась в сумочке, начала возню с зеркальцем и носовым платком. Таня сидела и смотрела на нее, чувствуя, что сама вот-вот разревется.

    - А чего ты так? - неожиданно спросила Люба, словно разговор между ними и не перерывался. - Мужика хочешь удержать?

    - Это мое дело, - тихо ответила Таня.

    - Твое... Будет твое, когда станешь как я, бесплодной, когда они тебе, детишки твои, по ночам не будут покоя давать... Я уж не выспавшаяся хожу постоянно, до двух-трех часов любовные романы читаю, чтоб только отвлечься и не спать подольше... А как засну... Кошмар.

    Таня пробормотала что-то невразумительное.

    - У меня их два! - выкликнула Люба.

    - Ребенка?

    - Дура, аборта! В первый раз... я только школу окончила. Он крутой был парень... Ну, тут, понятно, дома - переполох, ахи, охи... Мой сказал: сам тебя на аборт поведу. Мамаша у меня в магазине электроники работала, ей "маг" достать, что мне сигарету выкурить. Этим "магом" парень мой с врачом расплатился. Накануне я все ревела: страшно. И было еще что-то такое... Я не понимала тогда. Ну, привели, отвели... Все обошлось... как казалось. А через месяц такая тоска на меня навалилась! Нет, Танька, это не передать. С тобой, может, так же будет, ты запомни... Тогда я и курить научилась, и пить начала не только по праздникам. С парнем этим еще полгода встречалась, пожениться хотели... А потом опостылел он мне как-то сразу... Расстались. Понемногу тоска прошла, только злая я стала, и на все мне было наплевать... Мужиков вообще видеть не могла. Ничего, успокоилась. Все нормально стало. Встретила дядечку хорошего, ухаживать начал, уже и руку предлагает... Я снова забеременела, а замуж мне за него не хотелось. Нравился он мне, погулять можно, а никакой особенной любви не было... Пошла на аборт - он не знал. А когда узнал, - проболталась сдуру, - такие глазищи стали у него, Танька! Век бы мне их не видеть! Чуть не плачет: "Что же ты наделала!" А что я наделала? После этого у нас все пошло вкривь и вкось, и я от него ушла. И вот... Началось это. Как-то ночью вижу во сне личико такое маленькое-маленькое, а глазки огромные, темные, на меня с укором смотрят... Мне никто не говорил, но я поняла - это мой сын. А на следующий день он был с девочкой постарше... Это стало часто повторяться. С таким чувством просыпалась, будто... ну вот были они у меня, были, а я их схоронила только что... Решила еще раз забеременеть и непременно родить! Тогда, думаю, прекратится это. Познакомилась с одним... Не беременею и все тут! Пошла к врачу. А он и говорит: детей больше никогда иметь не будете - последствие двух абортов. Я пришла домой и напилась снотворного... Спасли.

    Любка замолчала и почти машинально вновь закурила.

    - Ну, вот так и живу, - чуть слышно подвела она итог. Таня молча уставилась в пол. Любка принялась разглядывать ее с интересом.

    - Знаешь чего... - сказала она, - а давай-ка завтра встретимся. Я тебя в одно местечко свожу.

    - Что за местечко? - испуганно пробормотала Таня.

    - Узнаешь. Не бойся, плохого ничего... А хорошее, может, что-то и выйдет. Для тебя...

    На следующий день они встретились. Любка упорно не хотела говорить, куда они идут, и Татьяне было не по себе, пока Любка, наконец, не сказала:

    - Пришли.

    - Это что, больница? - удивилась Таня.

    - Угу... Больница... Пошли.

    Но это была не простая больница...

    Тане как-то не доводилось в своей не слишком-то долгой жизни чего-то очень сильно пугаться. Но тут она испугалась - просто похолодела от ужаса. А испугали ее человеческие глаза. Вернее - отсутствие взгляда в них. Пустота. И никакое яростное, звериное выражение человеческих глаз не могло бы испугать Таню сильнее, чем эта пустота. Тем более, что глаза эти могли быть очень красивыми - на лице, которое тоже могло быть очень красивым. Юная девушка, лет восемнадцати, не старше, сидела на кровати и качала на руках большую куклу. И больше ничего. Никакой мысли на лице, никакого осмысленного жеста. И даже когда Любка поцеловала ее в голову и погладила, девушка никак не отреагировала на ласку... ...Только в метро Люба заговорила со вздохом:

    - Племянница моя... Старшей сестры дочь. Девчушка красивая была - загляденье. Понравилась одному негодяю, туда-сюда, цветочки, конфеточки... Потом золотые колечки. Мать, главное, все знала. И вместо того, чтобы дочку выпороть, сама же ее на свидания отправляла. Как же - крутой бизнесмен! Через месяц бросил - просто исчез. Оставил главный подарочек. Девчонка в слезы - родить хочу! А мать... Я теперь с сестрой своей вообще не разговариваю. Довела девчонку до безумия... Такая девочка была, а теперь... Врачи говорят - бесполезно. Ей, кроме куклы, никого не надо. Она представляет, что это ее малыш абортированный...

    Таня, потрясенная, молчала.

    - Так что думай, - сказала ей напоследок Любка. - А знаешь... если не нужен тебе ребенок этот... роди и мне отдай, а? Я его вместо своего воспитаю.

    - Нет, нет! - Таня почти закричала. - Это мой ребенок!

    - Ну и слава Богу! - обрадовалась Любка.

    В этот же день Татьяна, никому ничего не сказав, собрала вещи и уехала к тетке...

    ***

    - Танюш, ну как ты могла! - Анатолий схватил ее за руку. - Почему ты мне ничего не объяснила?

    Таня тихо, чуть виновато улыбнулась.

    - А ты бы разве послушал?

    Скрипнула дверь, вошел Андрюшка, залез к матери на колени. "А ведь и правда, могли убить его, - Анатолий глядел на пухленького веселого мальчика и содрогнулся от этой мысли. - Моего сына..."

    - Андрюшенька, - сказала Таня на ухо малышу. - Знаешь, это кто? Ведь это твой папа...

    Мальчик живо соскользнул с колен матери и встал перед Анатолием, задрав голову, глядя на внезапно явившегося папу с удивлением и огромным любопытством. Анатолий подхватил сына на руки, поцеловал в щеку.

    - Да, твой папа, - сказал он, - который тебя очень любит и теперь всегда будет с тобой!

    Андрюшка поверил и поцеловал папу в нос...

    2002 г.

    [ | | ]      [ ]


    | главная | библиотека | родителям | сомневающемуся | новоначальному | вопросы | заметки | общество |


    Copyright © Zavet.Ru
    Православное чтение, 2001-15 гг.
    Rambler's Top100
    ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - www.logoSlovo.RU